Культурное путешествие 2019-04-06 Москва авангардная

Шедевры московского авангарда.

СТУПАК: Здравствуйте, в студии Полина Ступак и Марат Сафаров. Это программа "Культурное путешествие". Марат, я приветствую вас.

САФАРОВ: Приветствую, Полина.

СТУПАК: Ни для кого не секрет, что посмотреть на столичную архитектуру приезжают тысячи туристов со всего мира. Она, безусловно, разная – и сталинские высотки, и уютные московские дворики, современные небоскребы, архитектура советского авангарда. И вот поскольку, я надеюсь, теперь погода нам будет позволять совершать длительные прогулки по нашему городу, мы с Маратом решили поговорить как раз о Москве эпохи авангарда. Почему авангард? Лично у меня он всегда вызывает какие-то смешанные чувства, привлекает своей, скажем так, необычностью. Тем не менее список зданий, относящихся к этому стилю, не так уж и мал в Москве – это и гиперболоидная башня, и удивительные дома-коммуны, полиграфические комбинаты, круглый дом-эксперимент, фабрики-кухни, дома культуры, и многое-многое другое. А ведь были еще и нереализованные проекты. Мы сегодня пригласили человека, который много об этом знаем, причем с необычной точки зрения. Это автор проекта "Москва глазами инженера" Айрат Багаутдинов. Айрат, добрый день.

БАГАУТДИНОВ: Здравствуйте.

САФАРОВ: Добрый день.

СТУПАК: И прежде всего я хочу от себя лично поблагодарить за те экскурсии, которые вы организовываете в рамках вашего проекта, и мы об этом обязательно поговорим. Но давайте для начала разбираться, что же такое советский авангард, как его отличить от конструктивизма, и где его искать в Москве.

БАГАУТДИНОВ: По поводу конструктивизма сразу. Да, действительно, архитектура 20-х – начала 30-х годов, часто ее россияне и москвичи знают под названием конструктивизма. Почему мы с этим названием немножко боремся? Потому что конструктивисты были конкретной художественной группой, с конкретным число лиц. Но помимо них, конечно, действовали и другие творческие группы – это были рационалисты, АРУ, ну и так далее, и тому подобное. И поэтому, чтобы использовать какое-то зонтичное понятие, чтобы никого не обижать и не называть именем конструктивистов тех, кого сами конструктивисты не считали своим единомышленником, а наоборот считали своим врагом идеологическим, как, например, Константин Мельников (пожалуй, самая важная фигура авангарда), для этого мы используем такое зонтичное понятие "авангард", которое более-менее, мне кажется, уже, по крайней мере в Москве, установилось. И книжки под таким названием выходят, и мы делаем ежегодный фестиваль вместе с Центром авангарда под названием "Дни авангарда", который, кстати, у нас будет буквально с 19 апреля. Это вот по поводу того, как его отличать от конструктивизма. Конструктивизм – такая составная часть такого большого авангардного движения. Ну а в целом для тех, кто впервые сталкивается с понятием, обрисую, что это такая абстрактная архитектура 20-х – начала 30-х годов. Архитектура, которая использует не традиционные какие-то мотивы – колонны, такие вот скульптуру, лепнину и так далее, а архитектура, которая оперирует, работает крупными геометрическими телами. Это как бы такие ожившие полотна Малевича. Ну вот если Малевич у нас искал чистую форму, чистый цвет, то авангардисты ищут чистую массу, чистый объем. И это такая архитектура, которая лишена декора, которая часто использует такие приемы, как панорамные окна, ленточные окна, плоские кровли, постановку дома на "ножки", ну вот что-то такое.

САФАРОВ: А чем советский авангард самоценен, собственно? Чем он отличается от тех направлений архитектуры – баухауза, авангарда европейского, американского этого же времени?

БАГАУТДИНОВ: На этот вопрос тоже очень сложно ответить однозначно, потому что советский авангард не однороден. Можно говорить о том, чем, например, Константин Мельников отличается от всего, что вы перечислили, или чем отличается творчество Моисея Гинзбурга от всего, что вы перечислили. Я бы выделил такие две черты, которые, на мой взгляд, как раз привлекают большое внимание зарубежных специалистов, в том числе тех же самых немцев, у которых был свой баухауз, или тех же самых французов, у которых был свой Ле Корбюзье, к нашей архитектуре. Во-первых, тот факт, что начало 20-х годов – это экономический кризис, и реального строительства было очень мало. Это с одной стороны. А с другой стороны, тот факт, что наша архитектура накопила мощный интеллектуальный потенциал к этому времени, он вылился в то, что был такой всплеск фантазийной, бумажной архитектуры. И наши архитекторы позволили себе, проще говоря, позволили себе настолько свободно мечтать, что это их свободное мечтание создало невероятные вещи, которые поражают весь мир и на которые современные архитекторы зачастую равняются...